«Что я вообще о нем знаю?»

Том начал есть под мелодию, которую, конечно же, знал. Он безмолвно отметил, что играет Дилан лучше, чем поет. Но пусть лучше кто-то приставит пистолет ко лбу Тома, чем он произнесет это вслух. От музыки Том почувствовал мурашки и решил окрестить это утро одним из самых лучших за последние несколько недель. Солнечные лучи проникали через незакрытые окна, волосы Дилана блестели от влаги, на гитаре мерцали блики, невероятный орнамент татуировки змеей полз по бедру. Том чуть не подавился, заметив ее. Дилан разгуливал перед ним в одном нижнем белье три дня, а Том увидел ее только сейчас. Образ Дилана начал стремительно формироваться в голове. Ему, по скромному мнению Тома, стоило пойти в какую-нибудь группу басистом. Его пальцы ловко бегали по грифу, завораживая, а звук… Звук околдовывал. Дилан облокотился на дверной косяк, слегка подгибая ногу, и Том окончательно перестал жевать. Усмехнувшись, Дилан закончил играть, не сводя глаз с него. Соседи постучали в стену с «вежливой» просьбой выключить музыку.

«У такого нет выключателя».

– Надо сделать звукоизоляцию во второй комнате. Пока у нас нет работы и никто не занят в постановках, но от репетиций никуда не денешься. – Дилан снял гитару и поставил рядом с собой. – Жаль, нельзя курить в квартире. С ума сойдешь бегать вниз или высовываться на полметра из окна.

– Тут есть лифт, – написал Том и продолжил есть.

– Ой, кто бы говорил. Да ты платишь лишнюю пятерку, чтобы курьер донес еду до двери, лентяй! – фыркнул Дилан. – Ты точно хочешь побыть сегодня дома? Моя мама давно хотела с тобой познакомиться. Мы даже не гуляли по Нью-Йорку. От аэропорта до такси, и все, пропали.

– Дай мне пару дней, хорошо? – Том осторожно протянул Дилану бумажку.

– Конечно, но смотри, мое терпение не безгранично. – Он улыбнулся, стараясь скрыть разочарование.

«А то я не знаю!»

– Чем планируешь заниматься, пока меня не будет? Я вынесу диван с собой, если ты опять заговоришь про телешоу.

– Наведу здесь порядок, – написал Том на последнем чеке.

«И в голове тоже. Постараюсь».

– Ладно. Поищешь тогда в Интернете, где купить материалы для звукоизоляции? Иначе я убью этих соседей их же собственным половником. Задолбали стучать. Ни утром, ни днем, ни вечером нельзя порепетировать. Скоро пальцы забудут гриф. – Дилан фыркнул и пошел к их импровизированному шкафу – куче коробок – одеваться. Том ел хлопья и глазел на недовольного Дилана.

«Однозначно хорошее утро. Одинокое».

– Том, если на ужин будет китайская еда, я отправлю тебя по почте прямиком в Китай, клянусь пиццей! – Дилан подошел и ткнул пальцем ему в лоб. Том сделал вид, что разговаривают не с ним. – Хорошо! Прошу тебя, не заказывай рисовую лапшу хотя бы мне! Пшеничную! И если там будет бургер, закажи его! И чего-нибудь из салатов, иначе я сотру кеды в парке на пробежке, пока буду сжигать лишние калории. – Том одобрительно мычал на все вопросы и указания Дилана. Конечно же, он забудет большую часть сказанного, но Дилан знал, весь заказ Том продублирует в длинном смс. – Я вижу, ты меня не слушаешь? – Дилан вновь подошел, но в этот раз растрепал волосы Тома и сразу сорвался на бег, пока тот яростно что-то писал на первой попавшейся поверхности. В дверь полетела бутылка из-под молока с надписью: «Удачного дня!». Шаги стихли, а тара перестала кататься по полу.

«Тишина.

Наконец-то».

И в этом одиночестве Том резко почувствовал себя хорошо. Он невероятно скучал по дому, родному городу, друзьям, но сейчас, именно в эту секунду, чувствовал себя… замечательно. Словно маски уже не нужны, костюмы сняты, и занавес прикрыл шоу. Улыбка начала таять, исчезать с лица, спина сгорбилась. Том отодвинул в сторону недоеденные хлопья и встал из-за стола, провел рукой по стене, коснулся гитары и направился в другую комнату. Ему казалось, будто его вовсе и нет в этой комнате, что он – призрак, посетивший чужое жилье. Он смотрел на синтезатор – единственную вещь в их «репетиционной» – и не ощущал в себе сил поднять руки и опустить их на клавиши. Его сердце принадлежало музыке, без нее он – никто. Пройдут года, а пальцы не забудут, душа продолжит отзываться на мелодию. И как бы красиво свет ни падал на синтезатор… Том закрыл дверь и пошел к коробке с надписью «одежда».

«Не сегодня».

* * *

В Нью-Йорке Дилану нравилось все. Он понимал, что его опьянение городом связано с наконец-то сбывшейся мечтой. Проездом выступая и сразу возвращаясь домой, он не мог прочувствовать атмосферу мегаполиса. Мысль о скором отбытии в свой маленький какой бы он то не был никчемный городишко, который вряд ли можно найти на карте, отравляла хорошее настроение и предвкушение знакомства с Нью-Йорком. Сейчас даже отбойный молоток метро превращался в замысловатый ритм неизвестной, но от этого не менее приятной мелодии. Дилан специально вышел пораньше, чтобы просто-напросто пару раз проехаться из одной части города в другую. Дилан улыбался, чем привлекал внимание прохожих. Чтобы выделиться из толпы крашеных, одетых в странную одежду, с пирсингами по всему телу и татуировками людей, надо было вылезти из кожи вон. Как оказалось, улыбка лучше всего справлялась с этой задачей, и все же, поглядывая на часы, Дилан понимал – пора пересаживаться на ветку, которая доставит его к Центральному вокзалу Нью-Йорка.

Количество людей поражало воображение. Дилан огибал старушек, которые почти не двигались с места, пропускал вперед детей и подростков, жался к стене, спасаясь от туристических групп. Чувство движения и потока – то, чего не хватало ему. Даже не зная, кто эти незнакомцы, куда спешат и чего хотят от жизни, Дилан становился частью вихря и с радостью летел к необходимой станции. Если мама и сестра пробудут в этой толпе хотя бы пять минут, обязательно потеряются и ему полдня придется потратить на их поиски. Миссис Мун обладала отменным топографическим кретинизмом.

Дилан отошел в сторону, чтобы проверить время, пока никто не уволок его на поезд в какую-нибудь глушь. И ровно в эту же секунду голос из динамиков объявил необходимую платформу. Задержав дыхание, Дилан вновь вклинился в поток. Температура уже начинала понемногу подниматься, и запах вокзала становился все отчетливее. Дилан не успел закатить глаза, как где-то далеко послышался знакомый крик. С десяток людей обернулись.

– Дилан! – Он попытался сделать вид, что зовут не его, и слиться с толпой. Его сестра – Линдси, крашенная в темно-рыжий, напрочь лишенная музыкального чувства и такта, обладала звонким голосом.